Дед Максим умудрился всю войну отвоевать снайпером и при этом выжить, хотя за ним числится целое немецкое кладбище, разбросанное от Сталинграда до Праги… Он, кстати, всегда, когда ездил с ветеранскими делегациями в ГДР, любил вставить при случае: «Я добровольцем пошел на войну, уничтожил немецкую роту в полном составе и вернулся домой к маме…» 

«Немецкие друзья» в ответ кисло улыбались, и эта кислая улыбка всякий раз очень радовала деда Максима… Но история не об этом. Сидя у Тарасыча в огороде, деды заспорили: у какой страны оружие было все-таки лучше?

Спорили долго, ругались даже, так ни к чему не пришли и решили, что каждый скажет про свое, в котором понимает. Летчиков среди них не было, потому и решили не спорить о самолетах. Начали с деда Максима: «Чья снайперская винтовка была самая-самая»?
Дед прокашлялся и доложил:

— Я работал и с немецкими, и английскими и, конечно, с трехлинейками, но так сходу не скажу, какая лучше. У каждой есть своя «слабинка».

Все разочарованно загудели:

— Максим, ну ты ляпнул — эдак и мы можем. Ты еще скажи, что все зависит от человека…

Дед Максим:

— И скажу. Конечно, от человека. Вот нашим, какой мячик не подсунь, а в футбол они так и не сыграют… И наоборот – люди могут творить такие чудеса с трехлинейкой, которых и быть не может. Когда я был уже бывалым снайпером, до меня стали доходить нелепые слухи про какого-то хохла–снайпера, который валит выглянувших из окопа немцев с расстояния 1000 метров! 

Я-то понимал, что пятьсот–шестьсот метров – это уже предел, а на расстоянии в километр столько нужно предусмотреть: и температуру воздуха, и влажность, и уход пули вправо из-за вращения, я уж не говорю про скорость и направление ветра, и это при идеальном оружии и патронах. Конечно, я не поверил.

Но хохол-снайпер обрастал все новыми легендами, они приходили от тех людей, не верить которым я не мог, тут пришлось призадуматься: как же он это делает? А представьте, каково было немцам: вначале они думали, что у русского снайпера шапка-невидимка, он всегда попадает, а его самого нет нигде и, судя по рельефу местности, и быть не может… Потом когда они поняли, что снайпер сидит в километре от них, заволновались еще больше. Видно у русских появилась секретная винтовка, которая изменит всю тактику войны. 

Наши целые полковники, выпрашивали друг у друга хохла-снайпера хоть на денек. Снайпер приезжал на «гастроли», выщелкивал с километра пару офицеров и уезжал на другой участок фронта. После этого еще неделю можно было смело ходить вдоль линии фронта в полный рост и собирать грибы, немцы воспринимали это как заманку и еще больше вжимали головы в землю.

Наконец, я и сам встретил легендарного снайпера, когда он прибыл на «гастроли» к нашим соседям. Мне пришлось десять километров по лесу прошкандыбать, но не познакомиться я не мог. Фамилия его Кравченко. Секрет, конечно, у него был. Оказалось, что этот Кравченко не человек, а целая семья: дядька и трое племянников, и все Кравченки. Ну, конечно, доложу я вам, они и правда были настоящими артистами: возили с собой чуть ли не «полуторку» с оружием и инструментами. Тут тебе и вертушки (мерить скорость ветра), и телескопы, и стереотрубы, и всякие штопанные-перештопанные куклы на веревочках. Я даже позавидовал. Доходило до того, что у них была кукла, которая «дергала» за веревочки другую куклу. 

К оружию они относились как к фарфоровым сервизам — винтовки переносили только в ящиках, с патронами чуть ли не спали, чтоб не отсырел порох. Но самое главное — их «фирменный» стиль: занимали позицию вчетвером рядышком друг к дружке, дядька мерил, высчитывал и всем давал разные поправки: одному «щелчок» правее, другому левее, третьему так держать, себе еще как-то. И такая у них выработалась слаженность, что, почти не сговариваясь, все четверо «лепили» одним залпом, поэтому немцы воспринимали их, как одного снайпера, и какой бы ни был разброс пуль, всегда одна из четырех да попадала в цель.

Личный счет убитых немцев Кравченки пополняли строго по очереди, ведь неизвестно, чья пуля у немца в голове. Самый удивительный случай из их работы был, когда они убили старшего немецкого офицера сквозь стальную баржу.

Деды зашевелились:

— Максим, не бреши, как «сквозь баржу»? Ну, перестань, не может быть.

Дед Максим продолжал:

— Так ведь немец тоже, как и вы, подумал, что не может, потому и был убит…

Представьте себе: линия фронта шла по реке. С одной стороны окопались немцы, и они знали, что с другой их караулят наши снайперы, а расстояние порядочное – метров 800 – 900, кругом равнина. 

Кравченки убили нескольких солдат и целый день пасли торчащую офицерскую стереотрубу, но так ни разу не стрельнули, чтоб себя не выдать. Ждали голову. Но офицер тоже был не дурак, так и не выглянул. Хоть плачь.

Вдруг видят: тащится по реке длиннющая, ржавая, обгоревшая, полузатопленная баржа, и вот когда она, проплывая, полностью перекрыла офицера от снайперов, немец «не подвел» — решил размять затекшие за день ручки и ножки и выпрямился в полный рост. Кравченки его тут же и убили, хоть и не видели сквозь баржу, но чувствовали, что должен выглянуть из окопа. Просто немец, как и вы, не был снайпером и не знал, что на таком расстоянии пуля описывает такую высокую дугу, что под ней поместится даже баржа, метра в полтора-два высотой.